ещё раз убедило Корнелия, что пора вставать на лыжи и бежать от ревнивых баб на другой край вселенной. Вариант «прогнать влюблённых дурочек» не прокатывал. Фацелию можно было только убить, но не прогнать. У Сумеречной кошки Юлии были очень острые когти. А разбитое сердце Габриель Розенберг могло икнуться впоследствии детям Корнелия. Да и была надежда на то, что отец Корнелия наконец поймёт, какой их Андрюши Серёгина дракон-первопроходец и откроет Дикий мир для своего сына или другого дракона с дурным огнём в сердце.
Поэтому Корнелий, тяжело вздохнув, покинул уютное кресло покрытое пледом и направился в Примерочный зал, чтобы посмотреть как влюблённая в него Прусская аристократка будет пытаться признаться в своей любви. А предательница Фацелия ловко увернулась от попытки её пнуть, выскочила в Примерочный зал и заухала совой.
– Бледина, – прошипел Корнелий, прыгая на одной ноге. – Я тебя в сортире утоплю, если душу не отведу.
Потерев отбитую об деревянную стойку ногу, Корнелий потянул с полки коробку, намереваясь поскорей отделаться о навязчивой немецкой девки, чтобы до появления Юлии отвести душу, тупо избив охамевшую Фацелию. А бить одну женщину в присутствии другой было чревато тем, что навязчивая баронесса Габриель ещё сильней прикипит к Корнелию душой.
Но женщина была одной большой загадкой. Хотя тут скорей всего было виновато то, что нормальные женщины ненавидели подкаблучников, поскольку мужчина, который не может дать сдачи даже женщине, не сможет дать сдачи другому мужчине и не сможет добыть мамонта, красивую машинку, путёвку на дорогой курорт или уютный особняк в сотню комнат. Нужное подчеркнуть.
Но когда Корнелий поставил на прилавок коробку, баронесса Габриель лишь покачала головой и сообщила:
– Я уже помирилась с братом.
Перегнувшись через прилавок, Корнелий в ответ покачал головой и заявил:
– Иосиф Кацман шьёт неплохие парадные мундиры, но тратить золото на одноразовый камуфляж непростительные траты. Тем более Старый Лис ещё не оставил мысль продать вас в хорошую семью. Так что оставьте свой камуфляж в обтяжечку для парадных построений и возьмите то, что будет не жалко испачкать в грязи. Фацелия, ещё одно хи-хи и твоим портным станет знаменитый Одесский еврей.
Смерив ухающую совой Фацелию взглядом, баронесса Габриель опять покачала головой и сообщила:
– Я уже заказала несколько комплектов полевой формы Княгине Милене.
– Ну, во-первых не вы, а Мери, – возразил Корнелий, достав из под прилавка бутылку. – Во-вторых, Свинья бездарная швея, напрочь лишённая вкуса. По готовому ещё может скроить, а что-то новое придумать, уже никак. Поэтому тот, у кого есть вкус, заказывает одежду Кацману, а не Ледянской белошвейке.
– Вы считаете, что у Мери нет вкуса? – спросила баронесса Габриель.
– Мери – блядь обыкновенная, – ответил Корнелий, готовя Княжеский тычок. – И если Старая Кобра ещё позволяет ей спать в постели своего мужа, чтобы тот не бегал налево, то тратить на её гардероб золото считает ненужным расточительством. Опять же она, как любая нормальная женщина, жуткая собственница и не хочет чтобы душка Фридрих окончательно прописался в спальне Мери. Не надо на меня так смотреть. Вы не хуже меня знаете куртуазное общество дворян. И пусть мамаша Габриелла далеко не фотомодель, но она законная жена, а Мери – секретарша обыкновенная. Поэтому баронесса Габриелла Розенберг заказывает одежду Татуинскому портному Иосифу Кацману, а постельная грелка генерала Фридриха Розенберга барыжит старой одеждой мамаши Габриеллы и обшивается у Княгини Милены Светловой.
– И что вы мне посоветуете, не обшиваться у Княгини Милены? – спросила баронесса Габриель.
– Я тебе посоветуйте выйти замуж за одного из Князей Нери и не таскаться по ночам на Вещевой склад, – посоветовала Юлия Серёгина, выйдя из-за шторки. – Милый, ты скоро?
Когда Юлия повисла на плече Корнелия, баронесса Габриель посмотрела на её домашний халатик и с гордо поднятой головой покинула помещение. А Корнелий с невозмутимым лицом продолжил готовить термоядерную смесь из разных сортов алкоголя.
Первый до такой дурости додумался Князь Артур Самарин. Тюремный надзиратель с напрочь сорванной башкой не нуждался в компании. Поэтому Князь Палкин избегал шумных питейных заведений, а чтобы не размазывать кашу по тарелке, употреблял лошадиную дозу алкоголя за один раз.
Но если Княжеский тычок Князя Палкина содержал в себе водку, коньяк и шампанское, то Княжеский тычок старшего прапорщика Тимофеева содержал в себе разные сорта Болотного виски, Пренайский абсент и пиво Рахас. Смесь хоть и была термоядерная, но для хелена не смертельная. А главная хитрость такого Княжеского тычка состояла в диком выхлопе, который даже на всё готовую Фацелию заставил бы бежать из помещения.
Ухо хелена уловило движение внутри Вещего склада, а когда зашуршала одежда, Корнелий понял, что его подружка Юлия готовит провокацию. Не имея возможности остановить Юлию, Корнелий начал готовить ответную провокацию. Корнелий ничего не обещал Юлии и пусть баронессе Габриель тоже ничего не светило, но ссориться с баронами Розенберг было чревато.
Мамаша Габриелла была опытной свахой и талантливым психологом. Поэтому, даже выйдя замуж, её воспитанницы продолжали к ней бегать за советом. И баронесса Габриель в первую очередь побежит плакаться на груди жены старшего брата. А уже на следующий день в сторону Туристического мира Земля 2006Т отправится некая Княгиня Барбара Наталь, дабы обговорить с семьёй Серёгиных судьбу своего бестолкового внука и их шалой дочери.
А Юлия Серёгина, несмотря на то, что выросла в Туристическом мира, знала все Имперские расклады и знала, какая последует реакция, когда станет известно, кто прописался на печке падшего ангела Принца Корнелия Наталя. Причём нахальная девка, нисколько не чувствуя своей вины, запустила острые коготки в плечо Корнелия и голосом конченой дурочки, спросила:
– Милый, а это кто?
– Тот, кого Фацелия мечтает убить из ревности, – сообщил Корнелий, цедя в кубок Пренайский абсент.
Юлия далеко была не дура, поэтому поняла, что эта фраза означает. Но Юлия была, как все драконы, эгоисткой и вероломной тварью. Поэтому Корнелий отлетел к стене, а кубок, наполненный алкоголем, полетел в ухающую совой Фацелию.
Поднявшись на ноги, Корнелий прислушался и с сожалением отметил, что ему так и не удалось избавиться от шальной драконихи. Да и кубок с Княжеским тычком не просто так улетел в стену. Но так хамить альфа-самцу было опасно. Хотя подобную тактику женщины использовали во все века.
Была тут одна хитрость в том, что мужчина проигрывал в любом случае. Если мужчина начинал оправдываться на своей территории, то очень быстро лишался права голоса в своей квартире или доме и становился бесхребетным подкаблучником. А если пытался показать нахальной бабе её место в пищевой цепочке, то ещё сильней разжигал аппетит у безжалостной паучихи и в любом случае проигрывал.
Самым оптимальным было прогнать нахалку со своей территории и вырвать ядовитое жало из своего сердца, заведя другую бабу.
– Толку, – подумал Корнелий. – Погонишь одну, тут же на печке пропишется другая.
И пусть Юлию было бесполезно прогонять, но наказать нужно было однозначно, чтобы не забывала своё место в пищевой цепочке начальника Вещевого склада. Оставалось выбрать тело, в котором следовала поставить нахалку на место. Оба тела медведя полетели в мусорную корзину. Даже мелкий Алтайский шишкоед был сильней блаженна, а в процессе драки тело Юлии могло пострадать, а ближайший Медицинский патруль был на острове Берёзка.
– Эта сучка такой случай не упустит, – подумал Корнелий. – Назло пробежиться до Шахматной Королевы.
Вслед за медведями в мусорную корзину полетели и оба кота. Малый Призрачный кот хоть и был сильным зверем, но против малого Сумеречного кота Юлии не тянул. А телом большого Сумеречного кота Корнелий так и не научился управлять.
А Юлия Серёгина обожала именно тело большого Сумеречного кота, которым с ней поделился юный Принц Корнелий. Причём, положив на запрет Императора Альбиона менять цвет Сумеречного кота, Юлия, растреся копилку матери, выкрасила шерсть в чёрный цвет, а сверху наложила белый скелет, который святился в темноте. И даже малый Сумеречный кот Юлии был чёрного цвета и кроме красных черепов на месте зрачков, имел такие же черепа по всему телу.
Зрелище было жутковатым,
